В прошлую пятницу в помещении Музея городской скульптуры на Невском 19 открылась невероятная выставка-лаборатория «Новостройка. Руина. Сад».
Курировали проект Кирилл Акулиничев и Михаил Курганов, были представлены работы самого Кирилла и приглашенных художников Ильи Шалашова и Александры Степановой (группа Автономная материя), Павла Белана и Максима Клещикова.
Сейчас будут личные впечатления, и да, когда впечатления сильные, очень трудно найти слова. Гораздо легче писать про выставки нейтральные, тогда можно сосредоточиться на отдельных художниках, на отдельных находках кураторов и выставочных дизайнеров. Когда выставка не соответствует моим ожиданиям, проще вообще про нее не писать. Но как написать про выставку, которая дико понравилась? В моем личном рейтинге (но он не считается, из-за учебы я много интересного уже пропускаю) — это лучший проект осеннего выставочного сезона. Ну да, конечно, мне скажут, что сезон только начался, но Кирилл и Михаил высоко подняли планку, еще непонятно как их догонять))
Очень много сильных работ. Это раз. Совершенно разные масштабы, техники и способы репрезентации. Это два. Тотальная инсталляция и прекрасный контроль пространства, видно все (при желании), все имеет значение, можно долго бродить и все разглядывать, работы разных художников не спорят друг с другом, каждому объекту нашлось место, и это место правильное. Это три. Отдельное спасибо за работы художников, которых я раньше не знала (это я сейчас про Павла Белана и его графику). Это четыре. Изумительная работа с освещением (сами увидите на моих фотографиях: почти каждый кадр выглядит немного иначе, в разных местах — разная атмосфера). Это пять. Ну и, конечно, само здание. Это здание на Невском 19 идеально подходит для выставки про руины. От прежних владельцев осталась стеклянная лестница на второй этаж (незаконная, как я догадываюсь), сейчас дом ждет реставрацию, голый скелет с обнаженными костями конструкций — не фон для выставки, а полноценный ее участник. Я бы даже внесла его со-куратором))
Ну и… Пару лет назад в одной галерее прошла выставка, в названии которой было слово «барокко». В рамках представленной тогда экспозиции — вполне случайное слово. Все, чего я подсознательно жду от «современного барокко», я увидела в эту пятницу.
И очень жалко, что выставка работает в «режиме полуоткрытых дверей», то есть будет открыта для посетителей только несколько раз в месяц по предварительной регистрации. За датами «приоткрытия» следим в группе вконтакте и на таймпаде. Следующая дата, вроде, 26 октября))
Теперь про фотографии с выставки. Их не так много, как могло бы быть, и много отличных работ на них не попало, быстрая съемка на телефон во время вернисажа — она такая.
И последнее. Обычно я стараюсь экспликацию/описание выставки или проекта, сделанные самими кураторами, сюда не размещать. Зачем плодить сущности, если есть сайт и выставка, на которые можно по ссылке сходить и самим все почитать. Но в этот раз я просто боюсь, что кураторский текст потонет в недрах социальных сетей и архивах таймпада. Для истории (будущей истории нашего с вами настоящего) я дублирую кураторский текст и анонс на таймпаде Кирилла Акулиничева и Михаила Курганова сюда:
Кураторский текст:
ВЫСТАВКА-ЛАБОРАТОРИЯ
«НОВОСТРОЙКА. РУИНА. САД»
13 октября 2023 — 3 марта 2024
Сложно представить себе более семантически наполненные пространства чем руина, новостройка и сад — три главные составляющие городского лексикона. Убрать одно из них и город станет плоским и одномерным.
Массивы спальных кварталов, мегаломанских торговых и бизнес-центров, «человейники»,
громоздящиеся на окраинах городов — среда нашего обитания, создатели которой — мы
сами. Стекло, бетон, однообразные дома. Каждое здание когда-то было новостройкой, вызывающей восторг, раздражение или равнодушно принимаемой, но сейчас под новостройкой
мы понимаем модернистскую и наследующую ей архитектуру. В свою историческую эпоху это
было решение жилищной проблемы, настоящая победа над силами природы, а в перспективе и гравитации (вспомним хотя бы проекты Малевича и Хидекеля). Еще шеcтьдесят лет
назад новостройки казались прорывом, окном в будущее, прорубленным топором прогресса. Но топор быстро затупился, стекло потускнело, а бетон превратился в крошку, обнажив
под собой зияющие скелеты арматуры и пустоту. Утопия нового строительства стала руиной,
воспоминанием и ностальгией по неслучившемуся будущему, живым напоминанием краха
надежд модернизма.
Руины также парадоксальным образом связаны с модерностью. По ходу развития современной истории они наделялись всевозможными, часто противоречивыми свойствами и функциями — психологическими, политическими или философскими. По мере того как происходило
все больше разрушений и их следы становились все нагляднее, философы, от Эдмунда Бёрка и Дени Дидро до Георга Зиммеля и Жана Бодрийяра, начали обращать внимание на значимость развалин. Вальтер Беньямин, развивая теорию руин в «Происхождении немецкой барочной драмы», пишет о том, как эти объекты раскрывают одновременно и совершенно лишенный
значения, случайный порядок вещей, в котором мы существуем, и иррациональную потребность в спасении. Барочный художник — под ним подразумевается и художник современный —
может только накапливать «осколки» и фрагменты действительности, но не в силах выработать
ясного представления о цели; он только ожидает чуда.
Вплоть до сегодняшнего дня российский ландшафт наполнен руинами, начиная от недостроенных и брошенных величественных дворцов до незалеченных ран войн XX века и горестных результатов постсоветского забвения. Руина — это пространство уединенных мечтаний, место примирения природы и человека, но это и проза жизни, когда руина «перестает казаться метафорой»: любой заброшенный завод, любой долгострой, которые образуют белые пятна внутри городской топографии. Хотя они всегда и повествуют о времени, в нашем восприятии руины больше говорят о современности, чем о периоде их возникновения. Вспомнить хотя бы имитации древних развалин, появившихся в садах и парках эпохи Просвещения.
Эта связь руины с садом неслучайна. Последний— особое пространство, нечто большее, чем обрамленный и отредактированный фрагмент природы. Со времён первых цивилизаций он отвечает двум противоположным стремлениям человека — слиться с природой и подчинить, одомашнить ее. По замечанию Дмитрия Лихачева «обратная связь с эпохой в садах и парках чрезвычайно велика. Сад — это попытка создания идеального мира взаимоотношений человека с природой.
Поэтому сад представляется как в мусульманском мире, так и в христианском, раем на земле,
Эдемом». Британский режиссер и художник Дерек Джармен суммировал это в лаконичной формуле: «рай преследует сады». В образах райского сада, часто говорится о hortus conclusus, саде огражденном», ограда в котором символически связана со спасением, изолируя от греха, бедствий и катастроф земного мира. Подобен такому пространству и «Сад» в нашей выставке — место уединения и сокрытия, закрытая система, образ места без времени. Ведь что еще остается
в условиях сжимающегося мира кроме как по завету Вольтера возделывать наш сад.
Михаил Курганов
И анонс на таймпаде:
Трехчастная выставка-лаборатория обращается к психологии восприятия пространства. Используя живопись, керамику, скульптуру и объекты, художники размышляют о человеке в городе, о том, как он формирует свою среду обитания, а она его. Соседство и столкновение различных эстетических подходов, материалов и техник воспроизводит сплетение повседневного для нас запутанного урбанистического ландшафта.
Вглядываясь в природу трех городских пространств – новостройки, руины, сада – художники Кирилл Акулиничев, Илья Шалашов и Александра Степанова, Павел Белан, Максим Клещиков рассматривают их прежде всего как психологические и культурные феномены.
Перетекающие одна в другую зоны экспозиции представлены в подвижном, как ткань города, состоянии. Побывав на выставке один раз, в следующий визит посетители могут застать ее в другом виде. Лаборатория начнет свою работу в новом пространстве Музея городской скульптуры – «Невский, 19», которое еще находится в ожидании ремонта и закрыто для посетителей. Заглянуть в нее можно будет в дни приоткрытых дверей два раза в месяц, по предварительной записи.
Выставка исследует внутренние сходство таких разных на первый взгляд городских пространств как руина и новостройка. Руина, еще со времен Дидро и романтиков, – место возвышенной меланхолии и ностальгии, точка совмещения реального и воображаемого, и наглядное свидетельство бренности всего сущего. Новостройка как и руина представляется границей между пустотой и заполненным пространством, между человеком и нечеловеческим. Несмотря на кажущуюся устремленность в будущее, она часто превращается в городах в руину несбывшейся утопии массового жилья.
Несколько противопоставлен этим двум пространствам сад – место уединения и сокрытия, закрытая система, в которую нужно погружаться, скрываясь от суеты повседневности, в поисках таинств, новых свиданий и встреч. Территория «заземления» и область, отрывающая от реальности. Глубоко личное пространство, аллегория внутренней жизни и работы подсознания. В то же время в зависимости от уровня восприятия, угла зрения, культурных ассоциаций человека сад превращается в руину или новостройку и наоборот, усиливая иллюзорность повседневности и хитросплетения городского ландшафта.
Comments