Хотела бы я понять отношения автора и его текста. И даже не в общей теории (там книг много уже написано), а в конкретном моем случае. Почему мне иногда достаточно одной случайной фотографии улицы, чтобы писать в блог сразу? А иногда многочасовые интервью, взятые у интересных известных художников, лежат в папках годами и я не могу заставить себя слепить их в связный текст, накапливая чувство вины и ощущение собственной творческой беспомощности? Почему иногда, даже на хорошей выставке, эмоций не хватает, чтобы написать текст? А иногда впечатлений слишком много и не хватает слов, чтобы их как-то назвать?
Вот, например, я все лето зову всех знакомых на выставку Ars Vivendi в Эрмитаж. И сама там была несколько раз, и фотографий уже несколько папок. Но почему-то про эту выставку не пишется никак. То есть, поймите меня правильно: любой, кто пишет регулярно, прекрасно знает, что и как можно написать — есть официальные пресс-релизы и музейные статьи, есть чужие статьи про ту же выставку, есть, в конце концов, история и история искусств с множеством приятных слуху анекдотов, фактов и имен, о которых можно писать бесконечно долго. На этой выставке показывают листы Марии Сибиллы Мериан, я их нежно люблю. Можно же сделать вид, что там есть только они и написать про нее целую статью?
Только хорошая выставка — это не сумма выставленных артефактов плюс выставочная архитектура, подкрепленные крепкой научной базой. Если честно, даже очень сильный нарратив не делает выставку хорошей. Нужно что-то еще, что заставляет тебя ходить на нее несколько раз, думать о ней регулярно и не знать, что написать. Потому что любые слова выглядят бессовестным упрощением, чем-то из академического силлабуса, далеким от реальности. (Да, я знаю, что сейчас я вступаю на опасные земли трансцендентного, а то не дай боги, и метафизики. Но еще я знаю, что если бы этой запрещенной в научной среде материи в самом искусстве не было, «вся эта культура» вымерла бы давно, за ненадобностью).
Поэтому сейчас будет просто серия впечатлений (интуиций, если хотите). А вот общего вывода про выставку не обещаю.
Впечатление первое. Фестиваль тюльпанов на Елагином острове. 18-26 мая. То есть, задолго до открытия выставки.
Каждый год мы ездим на фестиваль тюльпанов в ЦПКиО. И всегда в будние дни, тюльпаном плевать на день недели, а мне — нет. Меньше людей, меньше шума, нет назойливой фестивальной программы. Сразу скажу, в этот раз мы тоже поехали в будний день и людей там было столько, сколько и в выходные не бывает.
И каждый год я привожу оттуда тонны одинаковых фотографий. Тюльпаны крупным планом, поля тюльпанов, отдыхающие люди на фоне тюльпанов, зелень и вода. Есть что-то бесконечно разочаровывающее в том факте, что у всех людей с камерой в телефоне всегда получаются одинаковые фотки таких мероприятий. При чем этот абсолютно одинаковый набор не зависит ни от тюльпанов, ни от парка, ни от страны, в которой находится этот парк и эти тюльпаны. Голландский парк Кёкенхоф и стамбульский фестиваль тюльпанов на любительских фотографиях окажутся абсолютно одинаковыми и мало чем будут отличатся от нашего фестиваля на Елагином.
Совсем типичные — тюльпаны крупным планом — я размещать не стала. Ну и поправка, есть отличие нашего фестиваля от Кёкенхофа. Климат, знаете ли. Много клумб, на которых тюльпаны растут не сплошным ковром. Героически растут, я бы сказала. Вопреки, а не благодаря обстоятельствам.
А еще на Елагином есть настоящий птичник с индюками, фазанами, курицами и павлинами. Все, как на картинах голландцев 17 и 18 веков.
Если вы не/любите фотографию как не/люблю ее я, то обе серии, которые я разметила — лучшее доказательство ее слабостей. Свет слишком яркий, камера не справляется, глаз видит всю панораму и частности одновременно, камера не умеет так (по крайней мере, любительская камера), камера рисует темное пятно там, где цветная тень, камера останавливает движение, камера не умеет рисовать воздух, камера честно изображает решетки там, где глаз видит птичку целиком. Камера врет. Фотографиям жизни не хватает. Уникальное личное переживание от нахождения в очень цветной среде становится набором стереотипных фотографий. Если бы люди умели говорить про то, что невозможно назвать, надо бы было подходить к каждому человеку с камерой и спрашивать «что вы видите (читай: переживаете) сейчас?». Ответы не были бы такими банальными, как фотографии.
Ну и еще одно. Тюльпаны и домашняя птица. Мы плавно переходим к эрмитажной выставке.
Впечатление второе. Выставка Ars Vivendi — первое посещение.
Очень много людей. Перцептивная атака. Все, что может воздействовать на чувства, — воздействует. Музыка, свет, блеск, картины и вещи, архитектура родного Николаевского зала и выставочная застройка. Руинированное пространство, опасное. Но эта руина — не привычная нам романтическая руина. Наоборот, тут все новое, светлое, блестящее. Просто тут нет единого пространства, выставочная застройка не предлагает единого плана осмотра, вы можете пойти в любую сторону, и везде будет…
Ошеломляюще красиво. Мгновенная усталость. Всего слишком много. Невозможно ничего снять, камера с этим не справляется.
Внизу под колоннами первого этажа я вдруг поняла, что мне это напоминает. Знаете, это ведь в чистом виде «дорого-богато», стиль нуворишей 90-х, которые дорвались, и хотят все и сразу. Красное дерево, золотые рамы, хрусталь и кружево, серебряные кружки и лобстеров, мебель «из дворца» и гобелены с дамами. И конечно же, холст-масло. Чтобы все, что было съедено, все, что завяло и умерло, все, что осталось в мифическом прошлом или только желается, навсегда осталось с тобой, служило доказательством, что оно такое есть, было и будет. Нужно только постараться, отправить еще пару кораблей в Индии, поиграть на бирже, накопить и отобрать. Экзистенциальная жажда богатства.
Конечно, есть разница. Голландцы и фламандцы были первыми. Их вещи — настоящие. Нувориши начала 90-х чаще украшали интерьер копиями, в лучшем случае промышленными образцами 19 века, редкие оригиналы все равно выглядели копиями. На выставке Ars vivendi мы сталкиваемся с искусством, которое пытается обмануть смерть, заговорить нищету и несчастья, задержать жизнь во всей ее полноте, запереть эту жизнь в вещах, как деньги в банке. Формула найдена, и далее используется по необходимости, как лекарство. Только что закончилась война, разделившая страну на Голландию и Бельгию? Голод, нищета, смерть, потеря родины, разрушение привычного быта? Богатство, построенное на торговле, в том числе и рабами? Заговори смерть, повесь натюрморт в красивой раме.
Ну вот, впечатление третье. Не мое. Одно из следующих посещений.
Со мной была знакомая, подросток. Повелась на мои рассказы про очень крутую выставку. Минут пятнадцать она там продержалась. И в ужасе меня спрашивает: «А почему там везде мертвые животные? И кровь везде нарисована?».
-Где кровь? — спрашивая я.
Действительно, везде кровь. Я не то чтобы не замечала. Просто ну это же нормально, если мертвая дичь, то будет и кровь. Для современных городских детей, оказывается, ненормально. Мясо — это то, что продается кусочками в упаковках, чтобы не пугать людей сущностью мяса. Мои невнятные объяснения про изобилие нарвались на резонный коммент «ну и рисовали бы тогда еду на тарелках сразу».
Пришлось еще объяснять про то, что фуд-фотографию еще не изобрели, собственно, как и высокую кухню. И если еда на тарелках, то непонятно, что за мясо. А людям хотелось похвастаться, что у них на столе фазаны и павлины бывают. «И маленькие птички. С них-то сколько мяса?»
Тут я уже почти сдалась. Сговорились на том, что она выберет картину, которая ей понравится, и мы дальше пойдем. Выбрала она мою любимую, с собаками и бычьей головой.
Да, еще мы задержались в первом зале. Там была большая мифологическая картина (автора не помню и искать не буду, извините), на которой служанка Геры выдирает глаза мертвого Аргуса чтобы разместить их на хвосте павлина. «О, у нее глаз в руке!». Пришлось рассказать сюжет. Если бы это рисовали или снимали сейчас, было бы что-то в жанре хоррор реально))
Вместо вывода
Я могу вывод написать словами. Он (мне так кажется) прямо следует из приведенных впечатлений. Но не за чем говорить о том, о чем невозможно говорить. Достаточно того, что у нас целая выставка пытается это показать. Очень красивая выставка, которая идет до конца этой недели. Надо успеть побывать.
